Пятница, 29.03.2024, 11:45
Приветствую Вас Гость | RSS
Главная | Каталог файлов | Регистрация | Вход
Меню сайта
Категории каталога
Мои файлы [8]
Форма входа
Поиск
Друзья сайта
Статистика
Сайт Михаила Полева
Главная » Файлы » Мои файлы

Валя
[ ] 23.02.2010, 23:45
Валя

Валя

                                                   

Нет  Вали.
Не  стало.  Ушла  в  небытие.  Ушла,  оставив  память  в  душах  и  сердцах.
Кто  помнил  много  о  ней,  тех почти  нет.  Кто  есть,  у  тех  цели  не  было  запоминать.  Я  пытаюсь  собрать  осколки  памяти.
У  нее  была  красивая  девичья  фамилия:  Жемчугова.  В  житейском  жизненном  обиходе  я  не  встречал  ее  однофамильцев.  В  деревне  ее  отца  она  была  обыденной.  В  древнем  селе,  насчитывающем  около  четырехсот  лет,  было  много  Жемчуговых,  которые  за  века  потеряли  степень  родства  между  собой.  И  тем  не  менее  были  до  последнего  времени были  живы  старушки,  которые  интересовались  ее  судьбой  и  судьбой  другой  сестры  моей,  Маши. Это  были  их  тетки,  наверное  двоюродные.
Мама  наша  выскочила  замуж  чуть ли  не  в  шестнадцать  лет.  Время  было  такое,  что  не  позволяло  засиживаться в  девках,  тем  более  что  в семье  было  девять  душ  детей:  двое  родных,  четверо  наполовину,  трое  сводных.
Вышла  в  соседнее село  Крутое.  Этот  период  жизни  в  семье  не  обсуждался  из  этических  соображений,  потому  что у  мамы  после  войны  был  второй  брак  и  любое  публичное  обсуждение  проблемы  вызвало  бы  нездоровый  интерес у  нас,  подростков  и  возможную  обиду  у  нашего  отца.  А  жизнь  была  соответственно  тому  времени  тяжелой.  Жили  они  какое – то  время  на  Топветке,  был  в  Мордовии  такой  населенный  пункт,  Топливная  Ветка.  Видно  дрова  там  заготавливали  для  населения  а  может  и  другие  корни  были  у  этого  названия.  Селения  теперь  нет  уже,  жильцы  кто  выехал,  кто  вымер,  а  детей  их  судьба  раскидала.  В  войну муж  ее,  Павел  Иванович,  погиб.  Дети  же  вкусили  всю  лихость  военных  и  послевоенных  лет.  Маша  поехала  в  четырнадцать  лет  сразу  по  окончании  войны  в  Москву  на  восстановление  народного  хозяйства,  был  такой  призыв  в  то  время.
Валя  военные  годы  скорее  всего  и  не  помнила,  хотя  мы  об  этом почему-то  не  спрашивали.  Я  помню  ее недавний,  незадолго  перед  смертью,   рассказ  о  восприятии  моего  отца.  Она  росла  до  подросткового  возраста  без  мужского  отцовского  внимания,  и  видно  дикость  ее  была  объяснима. Отец мой  к  тому  времени  уже  вошел  в  семью.  Ему очень  хотелось,  чтобы  первые  дети  мамы   воспринимали  его  как  отца. Он  все  делал  для  этого.  Валя  же  не  могла  переступить  психологически  через  это  слово:  папа.
И  вот  однажды  она  попросила  его:  пап,  достань  вон  ту  ветку  с  ветлы.  Она  не  нужна  ей  была,  но  ей  нужен  был  контакт, которого  ждали  и  чаяли  мать  с  отцом.  Контакт  был  достигнут, радость  отца  была  неописуема,  его  как  отца  признали  и  по  форме  и  по  содержанию.  И  надо  сказать,  он  стал  им  настоящим  отцом  и  настоящим  дедом  их  детям.
Валя  прошла  обычный  путь  деревенской  девчонки,  выходившей  из глухой  подмордовской   деревни  в  цивилизацию. Начальная  школа  в  родной деревне  Жульевка,  восьмилетка  в селе  Салтыково за  восемь  километров  от  родного  дома,  десятилетка,  а  в  то  время   было  одиннадцать  классов,  в  Кустаревке,  почти  за  двадцать  пять  километров.  Ей  так  хотелось  получить  среднее  образование,  что  сначала  после  восьмилетки  она  сдала  документы  в  какое-то  село  километров  за  двадцать  хода  пешком.  Кто – то из  теток  встретил  ее  изнуренную  этими  километрами  ежедневно   и  посоветовал  перевестись в  Кустаревку.  Здесь  было  полегче,  девять  километров  до  железной  дороги,  пятнадцать  километров  на  рабочем  поезде  и  проживание  на  частной  квартире.  А  дальше  было  Подмосковье,  вечерний  техникум  и рабочие  университеты.
Замуж  Валя  вышла  за  парня  из  соседней  деревни,  веселого,  умного,  находчивого  и  юморного  Петра  Янкова,  или  как  мы  его  звали  по  семейному,  Петушка.  Природный  юмор  у  него  был  в  генах.  Запомнилась  навсегда  шутка  отца  его, деда  Максима,  встречающего  сына на  выходные из  города.  Приехал  тот  с  другом,  щеголеватые  оба,  при  галстуках.  Вышли  из  машины  перед  деревней,  а  дед Максим  посмотрел  из  под  руки  и  балагурит:  Я  то  думал  Косыгин  и  Маленков,  а  это Якунин  да  Янков.
Были  Янковы  гармонисты  по  призванию  и  по  таланту.  Петр  Максимович,  по  его  рассказу,  и  женился- то  по  необходимости.  На  вечеринках  в  деревне  гармонист, стараясь,  играл  до  тех  пор,  пока  всех  девок  не  разберут.  А  сам  же  оставался  ни  с  чем.  Вот  и  пришлось  ему  жениться  в  соседней  деревне. Это  тоже  образчик  Янковского  балагурства.
И,  слава  богу,  брак  был  удачным,  союз  крепким.
Свадьбу  их  я  помню  поскольку  это  было  одним  из  первых  самых  ярких  впечатлений.  Доверили  мне  брать  выкуп  за  вход  и  продавать  невесту. 
Выторговал  я  за  вход  пять  рублей  и  запросил  столько  же  за  невесту.  Первые  пять  рублей  сватья  отдали  легко,  а  над  вторыми  задумались. Большие  это  были  тогда деньги.  Сжалился  я  над  сватьями  и  отдал  невесту  за  пятьдесят  копеек.
Судьбу  пяти  рублей  тоже  помню  как  сейчас.  Мне  то  они  ни  к  чему  были,  а  Маша  была  самая  близкая  и  далекая. Отдал  я  ей  деньги  на  длинную  до  Москвы  дорогу.  Папа  спросил  потом:  Миша,  а  куда  ты  деньги  дел?  Маше  отдал.  Отец  вздохнул  и  ничего  не  сказал.
Не  от  жадности.  Просто  пять  рублей  были  в  то  время  большие  деньги. Отец  получал  на  лесоразработках  тридцать – сорок  рублей,  а  мать- инвалидка  ничего.
Валя  была  и  остается  любимой  сестрой. Она  очень  любила  меня.  Она  несла  в  себе  тот  интеллект,  на  который  равнялся  и  я.  Приезжая  в  деревню,  она  везла  мне  главный  гостинец:  книгу.  Однажды,  когда  мне  было  лет  десять,  она  привезла  четыре  книжки.  Я  их  прочитал  при  свете  лампы  за  одну  ночь.  А  потом  четыре дня  не  мог  разомкнуть
  воспаленных  глаз. Приезд  сестер  из  Москвы  всегда  был  большим  праздником  для  всей  семьи.  Для  родителей  это  была  радость  от  приезда  детей, для  меня гостинцы  и  повышенное  внимание.
Деревенский  период  жизни  и  более  поздний  до  определенного  возраста  представляется  теперь  каким-то  беззаботным,  и  можно  сказать,  веселым  конвейером.
Все  молоды.  Молоды,  полны  сил  и  энергии,  несмотря на  пережитые  тяжелейшие  годы,  родители  и  тетки  с  дядьками. Каждое  лето  они  едут  за  четыреста  верст,  чтобы  провести  на  взрастившей  их  родной  природе  отпуск,  приурочивая  его  к  сбору  даров  леса.  Везут  с  собой  детей,  наших  одногодков  или  близких  к  этому  по  возрасту.  Для  нас, сельских  детей, все  впечатления  тем  более были   переполнены. На  фоне  обыденных  обязанностей  по  ведению  хозяйства  и  тяжелейшего  сенокоса,  что  сознаешь  только  по  прошествии  лет,  появляется  масса  новых  впечатлений.  Самые  яркие  вызывались  ночными  посиделками,  когда  и  сон  не  брал,  и  дух  захватывало  от  девичьей  близости  соединенной  с  нашей  непорочностью.  Здесь  были  элементы  состязания  в  эрудиции,  интеллекте,  юморе,  находчивости.  Это  была  предстартовая  подготовка  к  выходу  в  большой  мир.  Все  представлялось  настолько  незыблемым  и  стабильным,  что  казалось  бы  вернись  сюда  лет  через  тридцать-сорок,  то  же  самое  и  застанешь.
Сестры  мои,  уже  осмотревшиеся  и  закрепившиеся  в  том  большом  мире, частью  души  пребывали  там,  откуда  начинали  планировать  вырваться  мы.  Они  были  переходным  мостиком  между  старым  и  новым,  давая  своими  рассказами  и  советами  хотя  бы  минимум  психологической  подготовки.  Вот  здесь  Валя  играла  ключевую  роль,  как  для  меня,  так  и  для  моей  третьей  сестры  Шуры.
Собираясь,  первый  раз  в  Рязань,  я  с  мамой  рассчитывал  потребность  в  средствах. Ну,  сколько  тебе  надо  в  день,  спрашивает  она.
Ну,  рубль, отвечаю,  зная  уже  цену  жизни  в  людях.  Ого,  а  не  жирно?
Мое  состояние  можно  только  представить  с  учетом  того,  что  воспитываясь  в  пуританских  условиях,  я  никогда  не  просил  у  родителей  лишних  денег.  Тут-то  и  пришла  мне  на  помощь  Валентина,  объяснив матери,  доступно  и  убедительно,  что  такое  в  городе  рубль.
Тетки  мои  и  другие  родственники  ехали  в  родную  деревню  на  моей  памяти  уже  зрелыми, взрослыми  людьми, давно  оторвавшимися от  родного  гнезда.  Родителей  их  уже  не  было  в  живых,  ехали  же  они,  тоскуя  о  молодости,  повидать  родственников,  побродить  по  родным  полям  и  весям.  Прием  им  был  всегда  обеспечен,  гостями  все  были  желанными.  Сестры  же,  сравнительно  недавно  выпорхнув  из  под  родительского  крыла,  рвались в  деревню    тоскуя  по  родным,  и  чувствуя  ответственность за  хозяйство,  желая  принести  максимально  возможную  помощь.  Что  ж  это  была  за  помощь?
Посадить  картошку,  выкопать  ее,  помочь  на  сенокосе.  Осенью  помочь  с  забоем  скотины,  но  это  было  приятная  миссия,  поскольку  мясо  было  самым  значимым  деревенским  гостинцем. А  что  еще  можно  было  привезти  весомого  из  деревни  за  четыреста  километров,  да  еще  плюсом  десять  километров  пути  пешком  до  железнодорожной  станции?
Это  летом.  Зимой  же  ехали  чисто  по  зову  крови,  скучая.  Ехали  не  считаясь  со  временем,  проведенным  в  пути,  дальностью  расстояния,  погодными невзгодами.  У  моих  сестер  была  одна  льгота,  бывшая  не  у  всех.  Отец  имел  возможность  встретить  их  на  лошади.  Проходящий  через  полустанок  поезд  Москва – Вернадовка  прибывал  в  три  часа  ночи.  Отец  всегда  в  эти  поездки  брал  меня  и  были  они  незабываемы,  особенно  зимой.  Мороз,  снег  скрипит,  а  ты,  закопавшись  в  сено,  слушаешь  отцовские  байки,  которые  он  травил,  чтобы  не  заснуть  самому.
Со  временем  приезды  стали более  редкими.  Появились  дети.  Но  летом  стало  еще  насыщеннее,  поскольку  племянников  стали  привозить  на  весь  сезон.  Приходилось  отдавать  долги  в  деле  воспитания,  полученные  в  своем  детстве.  Долги  эти  не  были  обременительными,  и  не  воспринимались  как  таковые.  Наоборот,  считали  дни  в  ожидании  телеграммы  с коротким  текстом  без  запятых: Папа встречай  тогда то. В  1970  году я,  окончив  школу,  уехал  в  Рязань.  Родители,  видя  надвигающееся  вымирание  деревни,  стали  подыскивать  себе  новое  место  жительства.  И  в  этом  вопросе  ключевую  роль  сыграли  Валя  с  Петром,  подыскав им  в  Подмосковье  дом  и  работу.
Деревня  Марьинское  в  Ступинском  районе  решило  родителям  вопрос жилья и  заботы  со  стороны  детей  до  конца  жизни.  Родители  для  всех  стали  ближе,  доступнее.  Деревня была  центром,  объединяющим  всех  нас.  Тем  центром,  который  позволял  всегда  быть  в  курсе  событий  семьи,  забот  ее,  радостей  и  горя.
А  оно  надвигалось.
Уходили  постепенно  друг  за  другом  отец, мать,  Петр  Максимович.
Теперь  ушла  Валя.  Будет  не  хватать  ее  мудрости,  спокойной  рассудительности,  бесконфликтной  принципиальности.
Господь  собирает  и  упокаивает  вместе  всех,  кто  жил,  волновался, радовался  долгие  годы  одними  заботами.
Пусть  будет  всем  земля  пухом.
 
Категория: Мои файлы | Добавил: mihaelpolev
Просмотров: 1527 | Загрузок: 0 | Комментарии: 1 | Рейтинг: 0.0/0 |
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Бесплатный конструктор сайтов - uCozCopyright MyCorp © 2024